ТЕРАПИАНО Юрий | Поэзия серебряного века | Антология Нефертити

Юрий ТЕРАПИАНО


«Ветки устало качаются…»

Ветки устало качаются
В мокром, печальном саду,
Светлое лето кончается,
Ветер приносит беду.
В час темноты изнурительной,
Грустную ноту ведя,
Осени шепот томителен
В медленных каплях дождя.
Слушаю сердцем молчание,
Прошлое встало со дна,
Прошлое в ясном сиянии —
И тишина, тишина.

«Выйду в поле. На шоссе все то же…»

Выйду в поле. На шоссе все то же.
Изредка мелькнет велосипед.
Вновь такой же, со вчерашним схожий,
Вечер, полумрак и полусвет.
Фонари автомобилей, звезды,
Грусть о тех, которых не вернуть,
Тихий и прозрачный летний воздух
И кремнистый лермонтовский путь.
Снится мне: за грани туч прекрасных,
За ограды всех миров иных,
Музыкой таинственной и страстной
Ввысь летит дыхание земных
И, росой вечерней ниспадая
На траву и пыльные кусты,
Хрупкой влагой, не достигнув рая,
Падает на землю с высоты.

«Заката осеннего свежесть…»

Заката осеннего свежесть,
Высокие облака.
На камне оставила нежность
Твоя дорогая рука.
И, кажется, все просветлело
От счастья и теплоты,
Пока, улыбаясь, смотрела
На небо вечернее ты.

«Когда нас горе поражает...»

Когда нас горе поражает,
Чем больше горе - в глубине
Упрямой радостью сияет
Душа, пронзенная извне.
Есть в гибели двойное чудо:
Над бездной, стоя на краю,
Предчувствовать уже оттуда
Свободу новую свою.
Вот почему мне жизни мало,
Вот почему в те дни, когда
Все кончено и все пропало,
Когда я проклят навсегда,
В час, в трудный час изнеможенья,
Мне в сердце хлынет тишина -
И грозным светом вдохновенья
Душа на миг озарена.

«Парк расцветающий, весенний…»

Парк расцветающий, весенний,
В пруде глубоком отражен;
Мерцаньем призрачных растений
Взор лебедей заворожен.
Какою тайной беззаконной
Вода притягивает их?
Мир подлинный, мир преломленный —
Какой правдивее для них?
Как человеку, белой птице
Даны простор и высота;
Ей пред рассветом та же снится
Земли печальной красота.
Но, созерцая отраженье
Лучей, встающее со дна,
Нам недоступное ученье
О небе черпает она.

«Поэт рассказал в изумленье…»

Поэт рассказал в изумленье
Про музыку сфер голубых,
Про ангела чудное пенье
В безбрежных просторах ночных.
Есть в каждом из нас эти звуки
И отблески райского сна;
Нам в горе, в болезни, в разлуке
Небесная сладость дана.
Среди расцветанья и тленья,
Весною, при бледной луне,
Былинки ничтожной движенье
Понятным становится мне.
К чему на земле это чудо?
Не лучше ль остаться глухим?
Но музыка льется оттуда
И жертвенный стелется дым.

Психея (3)

Про самую скрытую тайну
Случайно мы все узнаем.
Во сне узнаем мы случайно
Преданье о мире ином.
Полна несказанного знанья,
Блаженным волненьем дыша,
Вся — радость, вся — слух, вся — желанье,
На родине снова душа.
Но счастья и памяти странной
Лишь отблеск она унесет,
В земные печальные страны
Обратный свершая полет.
Наутро, почти без сознанья,
Психея проснется темна,
И в зеркало мира — страданье —
Глядит с удивленьем она.

«С озаренного востока…»

С озаренного востока
В ширь раскрытого окна
Свет вливается потоком, Дышит и шумит весна.
Господи, какая сила
В этом возвращенье дней,
В сменах года легкокрылых,
В ясной осени моей.
Я вдыхаю грудью полной,
С благодарностью всему,
Этот воздух, эти волны,
Побеждающие тьму.

«Снова ночь, бессонница пустая…»

Снова ночь, бессонница пустая —
Час воспоминаний и суда.
Мысли, как разрозненная стая,
В вечность улетают навсегда.
Полночь бьет. Часы стучат, как прежде,
В комнате таинственная мгла.
Если в сердце места нет надежде —
Всё-таки и тень ее светла.


«Утром, в ослепительном сиянье...»

Утром, в ослепительном сиянье,
Ночью, при мерцающей луне,
Дальний отблеск, смутное сознанье
Вдруг становится доступным мне.
«Господи, - твержу я, - как случайны
Те слова, в которых благодать,
Господи, прошу, нездешней тайны
Никогда не дай мне разгадать.
Не хочу последнего ответа,
Страшно мне принять твои лучи,
Бабочка, ослепшая от света,
Погибает в пламени свечи».